Юрий Леж - Черный дом
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Черный дом читать книгу онлайн
Она болтала легко, стараясь выплеснуть в словах остатки нервного напряжения, почему-то совершенно не опасаясь Матвея, будто бы и не видела собственными глазами всего несколько минут назад трусливо удирающих, насмерть перепуганных мальчишек.
— Пойдем, Даша-Марго, — предложил Матвей, уверенно беря девушку сильной рукой за локоть. — Провожу тебя, а то, небось, опять в какие-нибудь приключения влипнешь… раз не ночная ты бабочка… да и беда, она, знаешь, не приходит одна…
— Пойдем, — обрадовано кивнула Даша. — Тут недалеко совсем, я просто дорогу хотела сократить, днем-то здесь удобнее ходить, чем вокруг по улице…
…Даша не соврала, хоть часто это делала и без всякой цели, просто приукрашивая себя и окружающую действительность, до маленькой, тесной "однушки", в которой она жила было едва ли пять-семь минут ходу.
— Это мы вдвоем с подругой снимаем, — продолжала тарахтеть девушка, едва переступив порог квартирки; она, неумолкая, говорила всю дорогу, притихнув только в подъезде, чтобы не потревожить бдительных соседей, частенько отслеживаюших и её и подруги прибытие домой, а потом с удовольствием обменивающихся собранной информацией между собой. — Таньча сейчас работает, ну, она в ночь, а я — днем, так проще, чтоб не мешать друг другу… ты проходи, проходи…
Но Матвей и без особого приглашения не стал задерживаться у двери, мимолетом заглянув в квадратную комнатку, загроможденную широкой кроватью, накрытой рыжевато-буром, клетчатым пледом, шкафом, трюмо и старинной, китайской ширмой с драконами. На трюмо, перед зеркалом, между баночками с кремом, флаконами духов, лака для ногтей и другими аксессуарами валялись женские, узенькие трусики и несколько упаковок презервативов.
— Давай на кухню, — пригласила Даша, — хотя бы чаю тебе налью… ты не думай, мы сюда клиентов не водим, ну, разве что — иногда, или не за деньги… да и то — раз в год по обещаю… иначе — соседи совсем со свету сживут, они и так на нас косятся, что часто выпивши возвращаемся… А как не пить, если угощают? Да и с хорошими людьми всегда приятно… А я сейчас…
Она быстро прошла в комнатку, к стоящему на маленькой тумбочке возле кровати телефону, послушала несколько секунд долгий гудок в трубке, вздохнула и набрала хорошо знакомый номер. "Тамара?.. У меня все нормально, домой вернулась… нет, сегодня больше никуда… давай — завтра? А то у меня на обратном пути такое приключение выскочило, что теперь и выходить на улицу неохота… завтра расскажу… ладно… отдыхать буду… а деньги завтра — это верняк… хорошо, позвоню, как всегда…"
В тесной кухоньке — едва развернуться двоим — Даша усадила все еще стоящего гостя к столику, а сама споро, ловко установила на маленькую газовую плиту чайник, вытащила из холодильника сыр и сырокопченую колбасу, тонко нарезанный, но уже слегка заветревший лимон на блюдечке и едва початую бутылку коньяка.
— Будешь? — на всякий случай спросила она Матвея, тряхнув бутылкой. — Надо же расслабиться после такого…
Матвей кивнул без слов. Он уже ощущал себя не спасителем девушки от веселящейся компании подростков-хулиганов, а немного вещью, попавшей в этот дом с вполне определенной целью — быть отблагодаренным. А благодарить иначе, чем своим телом без оплаты, Даша не умела, да и не представляла себе иной формы благодарности от женщины мужчине.
После первой же рюмочки благородного напитка, как оказалось, подаренного Даше кем-то из благодарных клиентов, девушка поплыла в волнах легкой эйфории и начала болтать еще активнее, хотя по началу казалось, что выдержать такой темп долго вообще не в человеческих силах. Но рассказы о профессиональных приключениях перемежались с воспоминаниями о ранней юности, школьных вечерах, первых, вторых и последующих мальчиках, потом снова вспоминались к месту и не к месту грубые и добрые мужчины, алчные, озабоченные только деньгами и шмотками подружки, нахальные таксисты, норовящие получить за проезд натурой, любопытные не по чину соседи, туповатые и дотошные полицейские…
Гость не успевал, да особо и не стремился и слова вставить в бесконечный, казалось бы монолог девушки, но временами поглядывал незаметно на висящие на стене часы, отмечая про себя: пятнадцать минут, полчаса, тридцать пять, сорок, сорок пять… Постепенно Даша пьянела все больше и больше, но держалась при этом молодцом, видно, сказывалась привычка пить с мужчинами наравне, не забывая о предстоящих профессиональных обязанностях. Так и сейчас, она неожиданно, как-то к месту и во время вдруг сказала Матвею:
— Там, в ванной, полотенце, которое на трубе, возьми, ладно? Оно чистое, просто сушилось там, ты не думай…
— Я еще не ничего не думаю, — усмехнулся Матвей, поднимаясь из-за стола.
На него коньяк и последовавший за ним ликер, казалось не произвели никакого действия. Гость держался прямо и уверенно, движения его были точны. А вот Дашка, вставая вслед за ним, едва не опрокинул хиленький, неустойчивый столик, засмеялась над своей пьяной неуклюжестью и заспешила в комнату, готовиться…
Когда Матвей, держа в руках брюки, рубашку и полусапожки, вошел в комнатку, девушка встретила его переодетая в легонький, почти невесомый, соблазнительно короткий халатик, под которым угадывалось такое же соблазнительное, эротичное белье. "Бросай всё, — кивнула она в сторону одинокого стула. — Утром разберемся, а сейчас…" Она легонько толкнула освободившегося от ноши Матвея к кровати, укладывая на спину, и неуловимым движением сбросила с плеч халатик, демонстрируя гостю молодое тело, изящный белоснежный бюстгалтер, узенькие трусики и белые же, в тон всему чулочки на резинке. "Ах, да…" — спохватилась она, шагнув в сторону и нажав клавишу на громоздком, старом магнитофоне. С шорохом и легким потрескиванием, негромко разлилась по комнате спокойная, ритмичная музыка…
Через несколько минут, обласкав губами и языком едва ли не все тело Матвея и сама оставшись в одних чулочках, Даша поднялась с постели и, шагнув к трюмо, замерла вдруг, слегка задумавшись:
— А может, без этого? Ты как, если без резинки? Я-то чистая, не волнуйся… давай, а?
— Давай, — согласился Матвей, ему не грозили никакие человеческие болезни, а его недуги, даже страдай он чем-то, не могли передать человеческой женщине.
— Хорошо-то как… — пробормотала Дашка, возвращаясь в постель…
Ей и в самом деле давно не было так хорошо и спокойно с мужчиной, клиенты, конечно, исключались из этого определения, ибо — работа это работа, хотя и приходилось с большинством из них изображать, а иной раз и в самом деле получать удовольствие. Но тут вдруг оказалось, что Матвей не только отважный распугиватель ночных хулиганов, но и просто-таки неутомимый любовник.
Меняя ритм, темп, изредка и позы, он, будто автомат, продолжал скользить в дашкином лоне длинным, но в меру, упругим и горячим своим стержнем. Но ничего механического, отстраненного не было в этих движениях, напротив, присутствовала некая утонченная, звериная страсть, сдерживаемая мужчиной до поры до времени под маской нежности и заботы о удовольствии партнерши. Все чаще и чаще Матвей ставил девушку на четвереньки, или пристраивался у нее за спиной, лежа на боку, плотно прижимаясь своей грудью к её спине, неутомимо двигая и двигая бедрами…
Возбуждение от бесшабашного, такого замечательного и страстного соития туманило голову не хуже коньяка и ликера, но только одна мысль раз за разом проскакивала в обалдевшей головке девушки: "Почему же он все время берет меня сзади?.." Но и эта шальная мысль тут же обрывалась, смытая волной оргазма… Будь она не так пьяна от коньяка и ликера, не так возбуждена быстрыми, неутомимыми движениями партнера, то может быть и заметила бы, что ни капли пота не выступило на теле Матвея… Но она так и не успела понять, почему внутри её вдруг начал раздуваться жесткий, тугой шар, как бесконечная струя семени разлилась, затопив женское лоно… а пониже затылка, на нежные шейные позвонки, вдруг закапала горячая, обжигающая слюна зверя… последним ощущением Даши была острая, пронзительная боль…
2Этим утром агент сыскной полиции Варфоломеев страдал головной болью и похмельем. Вчерашние посиделки с бывшим однокашником по юридическому факультету университета, откуда сам Варфоломеев ушел, недоучившись, в полицию, а приятель его по окончании курса — в адвокатуру, сопровождались изрядным количеством спиртного, пусть и высокого качества, и под хорошую закуску. Прекрасно понимая, что знакомцу его от полицейского чина надобно что-то очень специфическое, но вряд ли полностью законное, Варфоломеев хоть на водочку и налегал, но ухо держал востро, пока не дождался конкретного предложения: поделиться сведениями по некоему делу о налете на квартиру довольно в городе врача-невропатолога. Про то, что однокашник его в профессиональной своей деятельности тесно связан к крупнейшими барыгами, скупщиками краденного, в городе, Варфоломеев знал и до этой встречи, а вот к чему был его интерес именно к вещам ограбленного врача, надо было подумать отдельно… и, желательно, на трезвую голову. Трезвость наступила с утра, но принесла с собой муки похмелья, и теперь любые размышления, а так же всякую, даже очень срочную работу желательно было отложить хотя бы до обеда, когда вполне законно можно было поправиться и стопкой водки, и кислыми суточными щами в небольшом трактирчике поблизости от районного полицейского управления.