Юлия Бабчинская
Ночь девы
© Бабчинская Ю., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Клятва Девы
Сегодня я скорблю по юности. Она стремительно умчалась, не помахав рукой. Во взрослом мире нет места чувствам и беспечности. Их время прошло.
Но я буду помнить и хранить незримый свет в глубине души. Помнить то, с чего все начиналось, с чего начиналась я сама.
Любить тех, кого нет сейчас со мной. Любить тебя.
Вместо твоей теплой руки я сжимаю холодную рукоять алмазного клинка. И не плачу. Слезы высохли на ресницах с последними лучами солнца.
Но я буду любить тебя. Всегда.
Несмотря ни на что. И вопреки всему.
Пролог
Не все ночи одинаково важны. Под их покровом решаются судьбы королей, магов, воинов и обычных странников. Великие лишаются своего могущества, рушатся целые королевства, возвышаются те, кто считал себя песчинкой. И все за одну ночь. Не все ночи одинаковы.
Десятилетие назад
Темно и страшно. Где я? Почему я здесь? Где папочка?
Я сижу на четвереньках, как дикий зверек, перепуганный до смерти. Меня окружает тишина и нечто другое, дурное, щекочущее. От страха у меня просто волосы дыбом. Смотрю наверх – луна такая яркая! Вот бы дотянуться и отломить кусочек, тогда бы я посветила вперед.
Да точно… вперед, нужно ползти вперед. Если приглядеться хорошенько, вот же тропинка. Но почему мне так больно внутри? Хватаюсь за живот, поглаживаю, поднимаю руку выше, к груди. Там пусто, совсем. Будто у меня забрали что-то очень важное. Настолько, что это может понадобиться кому-то еще – кажется, я где-то слышала эти слова или просто себе придумала.
Ползу, царапая коленки. Платье мое уже порвано, а я все пытаюсь припомнить, что со мной случилось. Кажется, я катилась кубарем с пригорка, все тело болит. Останавливаюсь и смахиваю слезы – нет, скорее размазываю их по горячим щекам грязными ладонями. «Вот чучело!» – скажет папочка, потеребит меня по волосам, приглаживая сияющую прядку, которая вечно топорщится, и улыбнется. Но где он?
На меня сердито смотрят страшные, корявые деревья с громадными лапами, таких я и не видела никогда, а вот запах знакомый – мох и ягодки… не помню, как они называются. Но такие вкусные! Вот бы набрать лукошко. А нет у меня лукошка. Почему? Почему я в лесу без лукошка? Ночью.
И где папочка?
Я рыдаю без остановки, ну хватит уже, размазня. Точно «размазня» – размазала по лицу грязь и слезы. Но мне так грустно, сил нет. Поднимаюсь на ноги и смелее ступаю по тропинке. Скоро она закончится, я просто знаю это.
Вон же вдалеке огоньки. Ускоряю шаг, бегу на свет. Люди! Я не потерялась! Ищу среди них знакомое лицо. А вот и папочка! Кидаюсь к нему и рыдаю пуще прежнего.
– Ирис! – выкрикивает он, обнимая меня.
Чего я плачу, дурная? А потому, что грустно. И луна вон как светит, но даже она кажется мне печальной.
– Папочка! – всхлипываю я. – Папочка, мне так страшно.
Обхватываю его лицо ладошками и прижимаюсь к щеке.
Почему он побелел, почему так смотрит на меня?
Рыдаю, не могу больше, хватит. Как же плохо на душе, как тоскливо. Не хватает чего-то… Чего? Или кого?
Папочка бросается мимо меня, в лес. Кричу ему вслед, но вдруг луна исчезает с черного небосвода. Темно и страшно. Я вновь куда-то проваливаюсь, а когда выныриваю, то утыкаюсь носом в папину спину: мы едем верхом на звере, который рычит, и визжит, и скрежещет.
– Я так устала, – зевнув, бормочу я. – Куда мы едем?
Ничего не помню. Папа угрюмо молчит. Зверь ревет громче.
Сил едва хватает, чтобы повернуть голову. Веки смыкаются, но я успеваю увидеть красную вспышку. Глаза мои раскрываются шире, я не в силах поверить, что кругом нас огонь – деревья, что растут вдоль дороги, полыхают. Мы и сами в огне, но не горим.
– Папа? – встрепенувшись, говорю я.
Опять обрушивается небывалая усталость.
– Поспи, Ирис, – коротко отвечает он. Удивительно, что мы слышим друг друга среди рыка и треска.
Нет сил думать. Мне должно быть страшно, но я даже на это не способна.
– А мы домой едем? – шепотом спрашиваю я.
– Домой, – говорит отец.
Но я не узнаю его голоса.
Глава 1. Видия
…быть видией – это предназначение…
Ирис
Не та дорога. Вот в чем все дело, я просто пошла не по тому пути. Бывает так, что каждый день ты делаешь одно и то же, простые действия, вдох и выдох, и все сначала, но стоит кошке броситься тебе под ноги, и ты уже поворачиваешь в другую сторону.
Вот и сейчас так. Шагаю за рыжим хвостом с ровными белыми кольцами. Как всегда, смотрю под ноги, в этом мое спасение и мое же проклятие.
Я не должна поднимать глаз. Даже наедине с собой. Не должна, но жутко хочется. Меня здесь никто не видит – из кельи, в которой я всегда одна, мне следовало повернуть налево и отправиться на занятия. Я крепче стискиваю стопку книг и астрологических карт, преодолевая желание повернуть обратно. Разве я то и дело не нарушаю заветы Великого Сотмира?
Слова магистри Селестины, моей мачехи, звучат в ушах, как колокол: «Смотри только в пол или на худой конец в книгу, видия Ирис. Звездами тебе любоваться еще не скоро. И молчи. Обязательно молчи. Всегда и при любых условиях». Тело помнит прикосновение розги – мачеха моя не скупится на «похвалу». Раньше я упрямо не понимала, почему должна разглядывать чужие туфли и кланяться направо и налево, закрыв рот на замок. Я плохо помню раннее детство, но глубоко внутри осталось чувство беспредельной свободы, среди которой я росла. Никаких стен, только бескрайние фиолетовые поля. Кроме этого мимолетного шлейфа, не осталось ничего. Разве что смирение.
И я покорно иду за кошкой, местной вымогательницей еды и ласки. Я прозвала ее Матильда, мне кажется, звучит это довольно благородно и сильно. Я читала, что это имя произошло от двух древних слов – «мощь» и «битва», а также могло означать «смелая в бою» или «та, что обретает силу в битве». Мне всегда казалось это весьма воодушевляющим – для кошки, конечно же. Сколько же битв прошла